Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Сент-Экзюпери, Антуан - Сент-Экзюпери - Маленький принц (пер.А.Шаров)

Проза и поэзия >> Переводная проза >> Сент-Экзюпери, Антуан
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький принц

---------------------------------------------------------------------

© Антуан де Сент-Экзюпери

© Перевод: Андрей Шаров (sharov@postman.ru)

---------------------------------------------------------------------

1

     Однажды, когда мне было шесть лет от роду, я увидел диковинную картинку в книжке "Правдивые истории о природе", в которой рассказывалось о первозданных лесах. На картинке был удав, заглатывающий какого-то зверька. Смотрите, вот копия этой картинки:


     А в книжке говорилось: "Это -- боа-констриктор; он заглатывает добычу целиком, не разжевывая ее, а потом теряет способность двигаться и впадает в спячку на шесть месяцев, чтобы переварить пищу".

     Тогда я впервые задумался о щедрых на приключения джунглях и, усердно поработав цветным карандашом, сумел в конце-концов сделать свой первый рисунок. Мой Рисунок Номер Один. И выглядел он вот так:


     Я показал свой шедевр взрослым и спросил, не страшно ли им смотреть на него.

     Но взрослые ответили:

     -- А что такого страшного в какой-то там шляпе?

     Разумеется, нарисовал я вовсе не шляпу. Я изобразил удава, который переваривает слона. Но взрослые никак не могли этого уразуметь, и тогда я сделал еще один рисунок: я нарисовал внутренности боа-констриктора, да так, чтобы взрослые уж наверняка все разглядели. Взрослым вечно надо растолковывать, что к чему.

     Вот каким был мой Рисунок Номер Два:


     На этот раз взрослые посоветовали мне бросить рисовать боа-констрикторов -- неважно, изнутри или снаружи, -- и прилежно заняться изучением географии, истории, арифметики и грамматики. Вот почему в шесть лет я отказался от карьеры живописца, которая, вполне вероятно, могла бы сложиться просто блестяще. После неудачи с Рисунком Номер Один и полного провала Рисунка Номер Два я совсем пал духом. Взрослые никогда ни до чего не доходят своим умом, а дети быстро устают объяснять им то одно, то другое.

     И тогда я избрал себе иное поприще и научился управлять самолетами. Мне довелось полетать над всеми частями света понемножку, и, должен признать, география действительно оказалась очень полезной наукой. Теперь я с первого взгляда могу отличить Китай от Аризоны. Весьма ценное умение, особенно, когда блукаешь в ночи.

     На своем веку я повстречал великое множество серьезных людей. Я долго жил в окружении взрослых. Я видел их на близком расстоянии, разглядывал в упор. И от этого мое мнение о них ничуть не улучшилось.

     Всякий раз, встречая взрослого, который казался мне хоть мало-мальски сообразительным, я интереса ради показывал ему свой Рисунок Номер Один, который сохранил и всегда носил при себе. Так я надеялся определить, способен ли этот человек понять суть вещей. Но он, или она, непременно говорили: "Да ведь это шляпа". И после этого я уже никогда не заговаривал с ними о боа-констрикторах, первозданных лесах или звездах; я просто опускался до их уровня и вел беседы о бридже, гольфе, политике и галстуках. И эти взрослые всегда бывали очень довольны тем, что познакомились с таким здравомыслящим человеком.
2


     Так я и жил сам по себе, и не было у меня стоящего собеседника, пока шесть лет назад не пришлось мне совершить вынужденную посадку в пустыне Сахара. Что-то там сломалось в двигателе. А поскольку со мной не было ни механика, ни пассажиров, я решил собственными силами устранить эту серьезную неполадку. Ведь речь шла о жизни и смерти: моего запаса питьевой воды едва хватило бы на неделю.

     Итак, я впервые улегся спать на песке, в тысяче миль от людского жилья. Моряк, переживший кораблекрушение и затерянный на плоту посреди океана, -- и тот не был бы так одинок, поэтому вы представляете себе, как я удивился, когда на рассвете меня вдруг разбудил причудливый тоненький голосок, который произнес:

     -- Пожалуйста, нарисуй мне овечку!

     -- Что?! -- встрепенувшись, переспросил я.

     -- Нарисуй мне овечку!

     Я вскочил, опешив, будто от удара грома, захлопал глазами и внимательно оглядел все вокруг. Тут-то я и увидел какого-то необыкновенного крошечного человечка, который стоял неподалеку и с величайшей серьезностью рассматривал меня. Вот, если угодно, его портрет, лучший из всех, какие мне потом удалось нарисовать. Разумеется, созданный мною образ далеко не так обаятелен, как оригинал, но в этом нет моей вины: ведь, когда мне было шесть лет от роду, взрослые отбили у меня охоту заниматься живописью, и я так и не научился рисовать. Разве что боа-констрикторов снаружи и боа-констрикторов изнутри.

     Но тогда я лишь таращился на это невесть откуда взявшееся привидение, и глаза мои так и лезли на лоб от изумления. Не забывайте: я потерпел аварию в пустыне, в тысяче миль от населенных людьми мест. И тем не менее, мой маленький человечек вовсе не казался заблудившимся в песках, совсем не валился с ног от голода, жажды и усталости и уж тем паче не падал в обморок от страха. Он ничем не напоминал ребенка, потерявшегося в пустыне за тысячу миль от человеческого жилья.

     Наконец я вновь обрел дар речи и спросил:

     -- Но... что ты тут делаешь?

     В ответ он лишь повторил, медленно и настырно, словно речь шла о деле чрезвычайной важности:

     -- Пожалуйста, нарисуй мне овечку.

     Перед лицом непостижимой тайны человеку трудно набраться смелости и отказать в просьбе. Я был в тысяче миль от ближайшего жилья, мне грозила гибель, и тем не менее, сознавая, насколько это нелепо, я все же достал из кармана лист бумаги и свое вечное перо. Но тотчас вспомнил, что учился-то я все больше географии, истории, арифметике и грамматике, и с легким раздражением заявил этому мальчонке, что не умею рисовать. На что он ответил:

     -- Это пустяки. Нарисуй мне овечку.

     Но мне никогда еще не приходилось рисовать овечек. Поэтому я набросал для мальчишки одну из тех картинок, которые прежде так часто рисовал для других: боа-констриктора снаружи. И был очень удивлен, когда мальчуган недовольно воскликнул:

     -- Нет, нет, я не хочу слона в удаве. Это боа-констриктор, он очень опасный. А слон слишком громоздкий. Там, где я живу, все такое маленькое. Мне нужна овечка. Нарисуй овечку.

     Что ж, я сделал еще один рисунок.

     Мальчик внимательно посмотрел на него и сказал:

     -- Нет. Эта овечка совсем хилая. Нарисуй другую.

     Делать нечего, нарисовал.

     Мой приятель наградил меня доброй снисходительной улыбкой и молвил:

     -- Ты и сам видишь, что это не овечка, а баран. У него рога.

     В общем, пришлось рисовать заново.

     Но и эта моя работа была отвергнута, как все предыдущие.

     -- Она слишком старая. Мне нужна овечка, которая сможет прожить долго.

     Тут уж мое терпение истощилось: ведь мне надо было поскорее разобрать мотор. И тогда я набросал такой рисунок:


     И сопроводил его пояснением:

     -- Тут виден только ящик. А твоя овечка сидит внутри.

     Я изумился, заметив, как просветлело личико моего юного судьи.

     -- Все в точности так, как я хотел! Как ты думаешь, много ли травы надо этой овечке?

     -- Почему ты спрашиваешь?

     -- Потому что там, где я живу, все очень маленькое.

     -- Травы ей наверняка хватит, -- ответил я. -- Ведь я даю тебе совсем крошечного ягненка.

     Мальчуган склонил голову и принялся изучать рисунок.

     -- Не такой уж он и крошечный... Смотри! Он уснул...

     Вот так я и познакомился с маленьким принцем.
3

     Нескоро я узнал, откуда он пожаловал. Этот маленький почемучка, похоже, даже не слышал тех вопросов, которые задавал ему я. И лишь благодаря ненароком оброненным словам мне мало-помалу открылось все.

     Когда, к примеру, он впервые увидел мой самолет (я не буду рисовать самолет, это слишком сложно), то спросил:

     -- Что это за штуковина?

     -- Это не штуковина, -- ответил я. -- Это самолет. Он летает по воздуху. И он мой.

     И я не без гордости сообщил ему, что умею летать. Узнав об этом, мальчонка вскричал:

     -- Что? Так ты свалился с неба?

     -- Да, -- скромно отвечал я.

     -- Ого! Как забавно!

     И маленький принц звонко, весело рассмеялся, чем изрядно разозлил меня. Не люблю, когда потешаются над моими бедами.

     Затем он добавил:

     -- Значит, ты тоже с неба! А с какой планеты?

     В этот миг я впервые заметил тусклый проблеск света в непроницаемой пелене тайны, окутывавшей его появление здесь. И спросил напрямик:

     -- Ты что, с другой планеты?

     Он не ответил, а продолжал разглядывать мой самолет, медленно покачивая головой.

     -- Вообще-то на этой штуковине ты не мог прилететь издалека...

     И он погрузился в долгое раздумье. А потом, достав из кармана намалеванную мною "овечку", углубился в изучение своего драгоценного достояния.


     Можете представить себе, как это полупризнание о "других планетах" возбудило мое любопытство. Поэтому я не пожалел сил, чтобы разузнать побольше.

     -- Откуда ты родом, малыш? Что значит это твое "там, где я живу"? Куда ты хочешь увезти свою овечку?

     Он помолчал в задумчивости и молвил:

     -- Этот твой ящик тем хорош, что по ночам овечка сможет прятаться в нем, как в домике.

     -- Совершенно верно. А если ты будешь молодцом, я дам тебе еще и бечевку, чтобы привязывать овечку днем. И колышек тоже дам.

     Но это предложение, похоже, обескуражило маленького принца.

     -- Привязывать? Что за глупая мысль?

     -- Ну, а как же? Надо привязать, иначе она забредет куда-нибудь и потеряется, -- сказал я.

     Мой приятель снова залился звонким смехом.

     -- Куда же она, по-твоему, забредет?

     -- Да куда угодно. Пойдет, куда глаза глядят.

     Помолчав, маленький принц очень серьезно ответил:

     -- Это не имеет значения. Там, где я живу, все такое маленькое!

     И, как мне показалось, с легкой грустью добавил:

     -- Если идти, куда глаза глядят, не очень-то далеко и забредешь.
4

     Так я выяснил еще одно чрезвычайно важное обстоятельство: планета, с которой прибыл маленький принц, была разве что чуть-чуть больше обыкновенного дома!

     По правде сказать, я не очень удивился. Мне было прекрасно известно, что, помимо больших планет, таких, как Земля, Юпитер, Марс и Венера, которым мы дали имена, существуют еще и сотни других, и некоторые из них настолько малы, что их не так-то просто разглядеть в телескоп. Открыв такую планету, астроном дает ей не имя, а просто номер. Например, "астероид 325".

     У меня есть веские основания полагать, что планета, с которой прибыл маленький принц, называется "астероид Б-612". Этот астероид был замечен в телескоп лишь однажды -- турецким астрономом в 1909 году. Сделав свое открытие, астроном высокопарно объявил о нем на международном астрономическом конгрессе, но, поскольку ученый был одет на турецкий лад, никто не захотел ему верить.

     Такие уж они люди -- эти взрослые...

     Но, к счастью для вящей славы астероида Б-612, один турецкий диктатор издал указ, по которому его подданные под страхом смерти должны были облачиться в европейские одежды. И в 1920 году астроном повторил свое сообщение, уже в роскошном и вальяжном костюме. На сей раз его доклад получил всеобщее признание.

     Если я и поведал вам все эти подробности касательно астероида, и даже сообщил его номер, то исключительно из-за взрослых с их замашками. Взрослые любят всякую цифирь. Если вы говорите им, что завели нового друга, они никогда не спрашивают о том, что действительно важно: какой у него голос, какие игры он считает самыми увлекательными, собирает ли он бабочек. Вместо этого они вопрошают: сколько ему лет, сколько у него братьев, сколько он весит и сколько зарабатывает его отец. Они думают, что только из этих цифр можно что-то узнать о человеке.

     А если вы скажете взрослым: "Я видел красивый домик из розового кирпича, с геранью на подоконниках и голубями на крыше", они так и не поймут, что это был за домик. Вам придется сказать: "Я видел дом, который стоит сто тысяч франков". Вот тогда взрослые воскликнут: "О, какой славный домик!"

     Точно так же вы можете сказать им: "Доказательства существования маленького принца -- его обаяние, его смех и то, что ему была нужна овечка. Если кто-то хочет овечку, значит, этот кто-то существует". Но что проку так говорить? Взрослые только передернут плечами и отмахнутся от вас, как от малого дитяти. А вот если вы скажете: "Планета, с которой он прилетел, называется астероид Б-612", -- то сразу убедите взрослых, и они не станут донимать вас расспросами.

     Такие уж они. И не надо вменять это им в вину. Детям всегда приходится выказывать великое долготерпение, общаясь со взрослыми.

     Но для нас, знающих толк в жизни, цифры, разумеется, ничего не значат. Наверное, мне следовало бы начать мое повествование так, как начинаются сказки. Я должен был бы сказать: "Давным-давно жил-был маленький принц. Жил он на планете, которая была лишь чуть больше, чем он сам, и ему хотелось иметь друга..."

     В этом случае моя история показалась бы более правдивой тем людям, которые понимают толк в жизни.

     Дело в том, что я не хочу, чтобы мою книгу читали поверхностно. Я изрядно настрадался, записывая свои воспоминания. Шесть лет минуло с тех пор, как мой друг покинул меня, унося с собой овечку. И, если я пытаюсь поведать о нем, то лишь затем, чтобы уж наверняка не забыть его. Забывать друзей -- это так грустно. Не у всякого человека вообще есть, или был, друг. Забыв маленького принца, я могу стать таким же, как взрослые, которые уже давно не интересуются ничем, кроме цифр.

     С той же целью я приобрел коробку красок и несколько карандашей. В мои годы не так-то просто заново учиться искусству рисовальщика: ведь с тех пор, как в шесть лет от роду я нарисовал боа-констриктора изнутри и снаружи, мне больше ни разу не доводилось заниматься живописью. Разумеется, я постараюсь по возможности сделать мой портрет похожим на оригинал, но совсем не уверен, что мне это удастся. Один рисунок получается неплохо, зато другой не имеет ни малейшего сходства с натурой. К тому же, я делаю ошибки и никак не могу правильно передать рост маленького принца: то он у меня слишком долговязый, то совсем коротышка. Да и насчет цвета его костюма у меня есть кое-какие сомнения. Вот я и малюю, как могу, с переменным успехом. Но в общем и целом получается где-то на тройку с плюсом. Надеюсь, что так.

     Возможно, я допущу ошибки и в изображении каких-то важных деталей, но тут уж я не виноват. Мой друг никогда не давал никаких объяснений. Возможно, он думал, что мы с ним одинаковые, но, увы, я не умею рассматривать овечек сквозь стенки ящиков. Может быть, я уже немножко повзрослел. Постарел, сам того не желая.
5

     С каждым днем из наших разговоров я все больше узнавал о его планете, о том, как он покинул ее и как путешествовал. Сведения пополнялись очень медленно и лишь благодаря случайным обмолвкам маленького принца. Именно так и узнал я на третий день о беде, в которой были повинны баобабы.

     И снова мне следовало бы поблагодарить за это овечку. Потому что маленький принц резко, словно охваченный серьезным сомнением, спросил меня:

     -- А это правда, что овечки едят кустики?

     -- Да, правда.

     -- Вот здорово!

     Я так и не понял, почему это столь важно -- чтобы овечки ели кустики. Но тут маленький принц добавил:

     -- Значит, они едят и баобабы?

     Я не преминул сообщить маленькому принцу, что баобабы -- далеко не кустики, а совсем даже наоборот -- громадные деревья, почти как замки. И, даже если он увезет с собой целое стадо слонов, это стадо не сможет съесть и один баобаб.

     Представив себе стадо слонов, маленький принц рассмеялся.

     -- Придется ставить их одного на другого, -- сказал он.

     Но потом сделал весьма мудрое замечание:

     -- А ведь баобабы тоже бывают маленькими, пока не станут большими.

     -- Совершенно верно, -- согласился я. -- Но почему ты хочешь, чтобы овечка кормилась маленькими баобабами?

     -- Ха! -- тотчас воскликнул он, словно речь шла о чем-то самоочевидном. И мне пришлось немало поломать голову, чтобы разгадать это тайну без посторонней помощи.

     Дело в том, что, как я выяснил, на планете маленького принца -- впрочем, как и на любой другой планете -- есть хорошие и плохие растения. Хорошие растения дают полезные семена, а от плохих происходят сорные. Но семена невидимы, ведь они дремлют в темной толще земли, пока одному из них вдруг не приспичит пробудиться. И тогда маленькое семечко просыпается, потягивается и начинает (на первых порах с опаской) подталкивать вверх, к солнцу, красивый безобидный росток. И если это -- всего лишь редиска или какой-нибудь розовый куст, то пусть себе растет, пока не вырастет. Но когда появляется сорняк, его надо вырвать с корнем как можно быстрее, едва распознаешь, что это за растеньице.

     А на родной планете маленького принца есть ужасные семена. Это -- семена баобаба. Почва планеты буквально кишела ими. А баобаб -- это такая штука, от которой надо избавляться при первой возможности, иначе будет слишком поздно. Они заполонят всю планету, пробуравят ее своими корневищами. И, если планета слишком маленькая, а баобабов слишком много, они в конце концов разорвут ее на кусочки.

     -- Поэтому я держусь правила, -- объяснил мне потом маленький принц. -- По утрам, как только приведешь себя в порядок, наведи порядок и на своей планете, да постарайся на совесть. Так-то вот. Надо непременно вырывать с корнем все баобабы -- в тот самый миг, когда их уже можно отличить от розовых кустов, на которые они так похожи, пока еще совсем маленькие. Работа очень скучная, -- добавил маленький принц. -- Зато немудреная.

     А однажды он заявил мне:

     -- Ты должен сделать красивый рисунок, чтобы дети в твоей стране увидели все в точности, как есть. Это им очень пригодится, если когда-нибудь они отправятся в путешествие. -- И добавил: -- Иногда не вредно отложить какое-нибудь дело на потом, но если запустить баобабы, быть беде. Я знаю одну планету, на которой жил лодырь. Как-то раз он махнул рукой на три маленьких кустика...

     Итак, руководствуясь указаниями маленького принца, я сделал рисунок этой планеты. Я не ахти какой большой любитель читать нотации. Но мы очень плохо понимаем, насколько опасны могут быть баобабы и какому риску подвергается человек, заблудившийся на астероиде, вот почему на сей раз я отказываюсь от своей привычной сдержанности и прямо говорю: дети, остерегайтесь баобабов!

     Ни я, ни мои друзья даже не знали, что нам уже давно угрожает опасность. Именно ради них корпел я над этим рисунком, и достигнутая мной наглядность стоит затраченного труда.

     Возможно, вы спросите: а почему в книге больше нет таких чудесных и выразительных рисунков, как этот, на котором баобабы?

     Ответ прост. Я старался. Только другие рисунки мне не удались. Потому что, рисуя баобабы, я черпал вдохновение в сознании настоятельной необходимости этой работы.
6

     Мой маленький принц! Толика за толикой постигал я тайны твоей короткой и грустной жизни... Долгое время твоим единственным развлечением было тихое созерцание заката. Я узнал об этом утром четвертого дня, когда ты сказал мне:

     -- Я очень люблю закат. Пойдем, полюбуемся им вместе.

     -- Но надо подождать, -- ответил я.

     -- Подождать? Чего?

     -- Заката. Сейчас еще не время.

     Сперва ты, кажется, очень удивился. А потом усмехнулся себе под нос и сказал:

     -- Мне все время чудится, что я дома.

     Оно и верно: когда в Соединенных Штатах полдень, во Франции солнце уже садится. Если бы можно было за одну минуту перенстись во Францию, то вместо солнца в зените вы тотчас увидели бы закат. К несчастью, Франция слишком далеко. Но у тебя на планете, мой маленький принц, только и надо что на несколько шагов перенести кресло. Ты можешь любоваться угасанием дня и наступлением нежных сумерек, когда пожелаешь.

     -- Однажды, -- сказал ты мне, -- у меня выдался день, когда я видел закат солнца сорок четыре раза!

     А чуть погодя ты добавил:

     -- Знаешь, хорошо полюбоваться закатом, когда на душе печаль...

     -- Значит, в тот день тебе было грустно? -- спросил я. -- Ну, когда ты видел сорок четыре заката?

     Но маленький принц не ответил мне.
7

     На пятый день (как всегда, благодаря овечке) мне открылась тайна жизни маленького принца. Внезапно, безо всякой видимой причины, будто вопрос был порожден долгими безмолвными раздумьями, маленький принц осведомился:

     -- А овечка... если она ест кустики, стало быть, ест и цветы, да?

     -- Овечка поедает все, до чего может добраться, -- ответил я.

     -- Даже цветы, у которых есть шипы?

     -- Даже цветы, у которых есть шипы.

     -- Какая же тогда польза от этих шипов?

     Сие было мне неведомо. Я как раз возился с мотором, стараясь отвернуть болт, который заело, и был очень встревожен, поскольку уже понял, что в моем самолете случилась чрезвычайно серьезная поломка. А питьевой воды осталось так мало, что я начинал опасаться самого худшего.

     -- Шипы, -- напомнил мне маленький принц, -- Какая от них польза?

     Задав какой-нибудь вопрос, он никогда не успокаивался, пока не получал ответа. Ну, а я злился из-за болта, поэтому и брякнул первое, что пришло в голову:

     -- Никакой. Цветы выпускают шипы просто от злости!

     -- Вот оно что!

     На миг воцарилось молчание. Потом маленький принц с легкой досадой ответил:

     -- Не верю я тебе! Цветы -- нежные и доверчивые, вот и стараются подбодрить себя, как могут. Они уверены, что их шипы -- страшное оружие.

     Я ничего ему не сказал, поскольку в то мгновение мысленно обращался с речью к самому себе: "Если этот болт не отвернется, выбью его молотком".

     Но маленький принц снова нарушил ход моих рассуждений.

     -- Ты и впрямь думаешь, что цветы...

     -- Нет! -- гаркнул я. -- Нет, нет, нет! Ничего я не думаю! Я сказал тебе первое, что взбрело на ум. Разве ты не видишь, что я очень занят серьезным делом?

     Он так опешил, что вытаращил на меня глаза.

     -- Серьезным делом?

     Маленький принц оглядел молоток у меня в руке, мои заляпанные моторным маслом пальцы, мою фигуру, склонившуюся над предметом, который, по его понятиям, был просто безобразным.

     -- Ты говоришь совсем как взрослые!

     Я почувствовал легкий стыд. Но маленький принц безжалостно продолжал:

     -- Ты все путаешь... Все валишь в одну кучу...

     Он и впрямь не на шутку рассердился. Даже тряхнул головой, и ветер взъерошил его золотистые кудряшки.

     -- Я знаю планету, на которой живет один краснолицый господин. Он ни разу не нюхал цветов, ни разу не смотрел на звезды и никогда никого не любил. Всю жизнь он только и делал, что складывал числа, и целыми днями твердил то же, что и ты: "Я занят серьезным делом!" Да еще и пыжился при этом. Только вот не человек он вовсе. Он -- гриб.

     -- Что?

     -- Гриб!

     Маленький принц аж побелел от злости.

     -- Цветы выпускают шипы миллионы лет. И овцы миллионы лет как ни в чем не бывало поедают их. И разве не важно попытаться понять, зачем цветы трудятся и отращивают шипы, от которых им нет никакого проку? Разве не важно разобраться в этой войне цветов с овцами? Неужто это не важнее, чем арифметические выкладки того толстого краснощекого господина? А если я знаю -- я, лично -- такой цветок, который растет только на моей планете, если он -- единственный на всем белом свете, а маленькая овечка вдруг однажды поутру слопает его, даже не понимая, что она делает? Думаешь, это не важно?

     Бледность сменилась густым румянцем, и маленький принц продолжал:

     -- Если человек любит цветок, один-единственный среди миллиона миллионов звезд, с него довольно и этого. Он смотрит на звезды и чувствует себя счастливым. Ведь он всегда может сказать себе: "Где-то там -- мой цветок..." Но, если овечка съест этот цветок, все звезды разом померкнут... Полагаешь, это не важно?

     Он не смог больше ничего сказать: слова потонули в рыданиях.

     На землю опустилась ночь, и я бросил свои инструменты. И болт, и молоток, и жажда, и смерть -- все это было теперь неважно. В солнечной системе, на планете Земля, на моей планете, рыдал маленький принц, который так нуждался в утешении. Я взял его на руки и принялся баюкать, приговаривая:

     -- Твоему любимому цветку не угрожает никакая опасность. Я нарисую твоей овечке намордник. Нарисую ограду вокруг твоего цветка. Я нари...

     Я не знал, что еще ему сказать. Я чувствовал себя неловким и нескладным. Я не знал, как мне достучаться до его души, как снова взять его за руку и пойти рядом.

     Она такая таинственная, эта страна слез.
8

     Вскоре я узнал об этом цветке гораздо больше. На планете маленького принца цветы всегда были невзрачные, с одним рядом лепестков; они почти не занимали места и никому не мешали. Утром они вдруг раскрывались в траве, а к вечеру тихо жухли и опадали. Но однажды из неведомо откуда занесенного ветром семени вырос совсем другой цветок, и маленький принц очень бдительно наблюдал за этим крошечным ростком, не похожим на все другие крошечные ростки на его планете. Ведь это мог быть баобаб какой-то новой разновидности, понимаете?

     Но вскоре стебелек перестал тянуться вверх и приготовился к цветению. Маленький принц, который присутствовал при появлении крупного бутона, сразу же почувствовал: сейчас из него исторгнется нечто чудесное, дивное. Но цветок все никак не покидал свое зеленое жилище. Все прихорашивался, спрятавшись от глаз, с великим тщанием подбирая краски, прилаживая один за другим лепестки. Ему не хотелось выходить в свет помятым и растрепанным, будто какой-нибудь полевой мак, а хотелось предстать миру во всей красе. О да, это было кокетливое создание! Шли дни, а цветок по-прежнему прихорашивался в тайне от всех.

     И вдруг на утренней заре явился взорам!

     И после всех этих кропотливых приготовлений цветок зевнул и сказал:

     -- Ой, я еще толком не проснулся. Вы уж не обессудьте, я не успел привести в порядок лепестки.

     Но маленький принц не смог сдержать восторга.

     -- О, как вы прекрасны!

     -- Правда? -- мелодично отозвался цветок. -- И ведь я родился вместе с солнцем...

     Маленькому принцу не составило труда догадаться, что от скромности этот цветок не зачахнет. Но как он был трогателен, как восхитителен!

     -- По-моему, пора завтракать, -- добавил цветок мгновение спустя. -- Если вы будете так любезны позаботиться о моих нуждах...

     Вконец смутившись, маленький принц отправился на поиски лейки со свежей водой и полил цветок.

     А тот не мешкая принялся изводить его своими прихотями, и удовлетворить их, по правде сказать, было не так-то просто. Однажды, к примеру, рассуждая о шипах, которых у него было четыре, цветок заявил маленькому принцу:

     -- Пусть приходят тигры, мне не страшны их когти!

     -- На моей планете нет тигров, -- возразил маленький принц. -- К тому же, тигры не травоядные.

     -- А я -- восе не трава, -- беззаботно пропел цветок.

     -- О, прошу прощения...

     -- И я совсем не боюсь тигров, -- продолжал цветок. -- Зато ужасно боюсь сквозняков. Надо полагать, у вас не найдется для меня ширмы?

     -- Растение, которое ужасно боится сквозняков, -- сказал маленький принц. -- Тяжелый случай, -- заметил он и добавил про себя: -- У этого существа весьма сложный характер.

     -- Я хочу, чтобы по вечерам вы накрывали меня стеклянным колпаком. У вас тут очень холодно. Там, откуда я родом...

     Тут он умолк. Ведь, когда его занесло на эту планету, он еще был семечком и не мог ничего знать о других мирах. Еще чуть-чуть, и цветок позволил бы уличить себя в неумелой лжи. Он тихонько откашлялся, давая понять, что обиделся на маленького принца.

     -- Ну, и где же ширма?

     -- Я как раз собирался поискать ее, но тут вы заговорили со мной...

     Цветок снова кашлянул, чуть громче, дабы маленький принц почувствовал угрызения совести.


     Но вскоре маленького принца, полюбившего цветок и желавшего ему только добра, охватили сомнения. Он слишком серьезно воспринимал не имевшие никакого значения слова и чувствовал себя очень несчастным.

     -- Не надо мне было слушать его, -- признался он мне однажды. -- Человек вообще не должен прислушиваться к цветам. На них надо просто смотреть и вдыхать их благоухание. Мой цветок всю мою планету сделал душистой, но я так и не научился наслаждаться его великолепием. Эти его рассуждения о когтях, они не на шутку раздражали меня, вместо того, чтобы наполнять мое сердце нежностью и состраданием.

     И он доверительно продолжал:

     -- Дело в том, что я еще не постиг науку понимания. Мне следовало судить по делам, а не по словам. Ведь цветок окутал меня сиянием, подарил мне свое благоухание. Я не должен был бежать от него... Мне следовало бы догадаться, какая нежность скрыта за этими маленькими хитростями и жалкими уловками. Цветы так изменчивы! Но я был слишком молод и не знал, как надо любить...
9

    

... ... ...
Продолжение "Маленький принц (пер.А.Шаров)" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Маленький принц (пер.А.Шаров)
показать все


Анекдот 
Управление ГИБДД приняло решение о введении нового дорожного знака Jokеr. Jokеr может быть любым знаком по желанию инспектора ГИБДД.
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100